Материнский кошмар

Голову погибшего милиционера после эксгумации вернули в ведре

Удивительно, но трагическое происшествие, случившееся в августе 2008 года, которое привело к смерти милиционера Рузаевского ЛОВД Алексея Медвежонкова, не вызвало практически никакого общественного резонанса. Обстоятельства его гибели заслуживают особого внимания по многим причинам. Сотрудник правоохранительных органов был при исполнении. Его напарника, до сих пор утверждающего, что Медвежонков сам свел счеты с жизнью, суд признал виновным в убийстве по неосторожности. Наконец, главное – во время странного расследования пропадали важные документы и улики, а мать погибшего, настоявшая на эксгумации, получила в результате голову сына в ведре.

Смерть в купе
Вряд ли все обстоятельства трагедии когда-нибудь станут известны родным и друзьям погибшего. С самого начала смерть Медвежонкова сопровождалась множеством странностей и неувязок, которые при расследовании нарастали, как снежный ком.
Однако всё по порядку.
Доподлинно известно немного. Два напарника – Алексей Медвежонков и Александр Игнатов 18 августа 2008 года сопровождали поезд «Москва – Уфа» от Торбеева до Рузаевки. Примерно в 23.15 Алексея не стало – он погиб от пулевого ранения в голову. Вот, собственно, и все, в чем сомневаться не приходится.
Как рассказывают родственники погибшего, Алексей накануне отдежурил один – у жены Игнатова был день рождения и тот попросил напарника подстраховать. Уже после дежурства, в Рузаевке, Игнатов встретил коллегу на вокзале и повел угощать в чебуречную. Милиционеры просидели в ней до утра. В шесть вечера того же дня Медвежонков вновь отправился на работу, но, как он думал, ненадолго: Игнатов обещал вернуть долг, и после полуночи нести вахту один. Но дежурство для Алексея оказалось не просто долгим, но и вовсе последним.
Александр Игнатов однозначно настаивает на том, что его напарник застрелился сам, хоть и путался в описании деталей происшедшего. По его словам, закончив обход, милиционеры направились в штабной вагон, где обосновались в одном из купе и стали разговаривать о недавно проведенных стрельбах.
«Разговор пошел по поводу состояния личного табельного оружия, я сказал, что даже его не почистил», - пояснял он на допросе. – Затем я вытащил из напоясной кобуры и положил его на стол перед собой, повернулся в сторону, достал платок из папки, чтобы определить степень загрязнения. В пистолет был вставлен магазин, но патрон в ствол дослан не был. В это время я заметил, что он взял со стола мое табельное оружие и стал рассматривать его. Согласия я не давал. Я сказал ему, чтобы он положил оружие на место, после этого услышал щелчок и выстрел. Повернувшись на выстрел, я увидел Медвежонкова, завалившегося на левый бок у окна и слегка подпиравшего стол».
Здесь сразу нужно оговориться, что никаких причин для самоубийства у Медвежонкова не было. Знакомые и друзья в унисон характеризуют его как жизнерадостного и очень спокойного человека. Да и зачем было предупреждать родственников о своем раннем возвращении с дежурства, если  возвращаться он вообще не собирался? И зачем было брать пистолет напарника, если в кобуре был свой? Версия о том, что Алексей застрелился сам случайно, тоже не выдержала бы никакой критики. Что ни говори, а в милиции работают не дети, вряд ли у них часто возникает желание поиграть с боевым оружием.
Но за первым выстрелом последовал и второй.
«Я открыл дверь, сделал шаг из коридора с целью сообщить начальнику поезда о случившемся», - пояснял Игнатов. – «Однако я вспомнил, что оружие лежит под столом и оставлять его нельзя. Я вернулся, взял свое табельное оружие и, пытаясь вытащить обойму и патрон из ствола пистолета, произвел выстрел. Я находился в шоковом состоянии, каким образом  произошел выстрел, пояснить не могу, так как не помню. На шум выстрелов подошел начальник поезда и проводники, которым я стал объяснять произошедшее. Затем я позвонил в дежурную часть и сообщил о случившемся».
Одна из пуль (мы не рискуем однозначно говорить какая из них – вторая или первая) – пробила стенку и вылетела из купе.

Странности
следствия и суда 
- При проведении ситуационной экспертизы эксперты дали однозначный ответ: выстрела в упор быть не могло, - рассказал нам адвокат коллегии «Фемида» Владимир Галаев, представляющий интересы семьи Медвежонкова. – Проведены исследования и эксперименты с различных мест и дистанции. В результате, эксперт пришел к выводу, что стреляли с близкого расстояния, примерно 30-40 сантиметров. Также была тщательно исследована рубашка Игнатова, на которой остались следы пороха и металлизации, а также капли крови.  Установлено, что в момент выстрела Игнатов находился лицом к Медвежонкову, а не спиной, как он показывал в момент эксперимента. Исходя из расположения раневого канала, а также длины рук статиста, изображавшего Медвежонкова, был сделан вывод, что погибший не мог застрелить себя сам с расстояния 30-40 сантиметров. Стрелять мог человек, стоящий напротив Медвежонкова. Именно стоящего, так как пуля летела сверху вниз.
Иными словами, версия о самоубийстве рассыпалась вмиг. По поводу крови на рубашке Игнатов быстро придумал отговорку. Мол, она пошла после второго выстрела, когда Игнатов поранил руку. Однако эксперты дали однозначный ответ: кровь не его, а Медвежонкова.
- Тогда он сказал, что испачкался, когда помогал вытаскивать тело,- поясняет Владимир Галаев. – Однако свидетели помнят, что он этого не делал. Но больше всего нас интересовал пистолет, на котором вообще не оказалось никаких отпечатков пальцев. То есть его кто-то вытер.
В итоге суд установил, что Медвежонков сам себя застрелить не мог и признал Игнатова виновным в причинении смерти по неосторожности. Приговор – два года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении.
Семью погибшего этот приговор не устроил по многим причинам.
Мама Алексея Татьяна Николаевна уверена, что ее сына убили преднамеренно. Так это или нет, мы утверждать не можем. Установление истины – задача следствия и суда. Но задачу эту и те, и другие должны выполнять честно.
-  В первую очередь должны были проводиться биологическая и баллистическая экспертизы, - поясняет адвокат. – Необходимо было установить, какой пулей был сражен Алексей Медвежонков – первой или второй. Одну пулю изъяли в купе, другую – в вагонном проходе. После того, как я потребовал проведения экспертизы и она была назначена по нашему ходатайству судом, мы получили совершенно неожиданный ответ. Пули и гильзы поступили на экспертизу в одном пакетике, хотя этого быть не должно, ведь изъяты-то они были в разных местах. Но и это не самое главное. Когда мы посмотрели на характеристику пуль, полученных экспертами, то увидели, что они отличаются от тех, что были изъяты из вагона. Иными словами – пули были другие. Это – чистый подлог!
Все это было вдвойне странно из-за того факта, что Игнатов изначально путался в рассказе о втором выстреле. Первоначально он утверждал, что после того, как Медвежонков якобы застрелился, он хотел сообщить о случившемся, едва вышел из купе, а потом вспомнил о бесхозном пистолете, взял его и произвел второй выстрел. Однако свидетели говорили об ином: после первого выстрела Игнатов уже успел сообщить о трагедии начальнику поезда, а уже после этого раздался второй хлопок.  Позднее обвиняемый сориентируется и подкорректирует показания. Однако если мы лично подозревать его ни в чем не можем, то с недоумением от всей ситуации справиться как-то не удается. 
Но и на этом странности не заканчиваются. Непонятным образом был уничтожен маршрутный лист, выданный на имя Игнатова и Медвежонкова.
- Несмотря на то, что он был изъят, следователь отдал его в милицию, - поясняет Галаев. – Он пояснил, что лист был никому не нужен, да и к тому же залит кровью, но читаем. А милиция, так же объясняя ненужность официального документа, его уничтожила. Почему не был составлен осмотр маршрутного листа, следователь вразумительного ответа не дал.
Акт на уничтожение документа, составленный в Рузаевском ЛОВД 27 марта 2009 года, выглядит, по меньшей мере, нелепо. В нем указаны десять административных материалов за 2005 год. И только один – за 2008, то есть тот самый маршрутный лист. Почему вместе с бумагами пятилетней давности был ликвидирован официальный документ, которому не было и года, остается загадкой.
Голова в ведре
Во всем этом разбирательстве не может забыться самое страшное: то, что должна была чувствовать все это время мать Алексея. И если бы все дело было исключительно в непостижимой гибели ее сына, мы бы сейчас только могли пожелать ей крепиться. Но методы проведения расследования заставляют нас сжать кулаки и помогать Татьяне Николаевне бороться против произвола.
- После того, как все произошло, он еще неделю был живой, держался, - тихо рассказывает она. – Врачи сказали, что это – фантастика. Похоронила я сына, а потом начался этот кошмар с прокуратурой. Когда я звонила следователю Самарского межрайонного следственного отдела Приволжского следственного управления на транспорте Сухареву и спрашивала, как продвигается расследование, он лишь отвечал, что это – не мое дело. Я очень долго добивалась эксгумации. С меня даже Сухарев один раз попросил денег за экспертизу. Мол, сейчас у нас денег нет, вы заплатите, а потом мы вернем. Мне потом адвокаты объяснили, что экспертиза проводится за счет государства. Да и просили только один раз, больше с этим мне не звонили. 17 ноября на нашем рузаевском кладбище вскрыли могилу сына. Прокуратура нашла каких-то алкашей, пять синих полупьяных человек. Потом прямо на месте у сына отрезали голову. Сухарев мне потом говорит: «Ну, наверное, вы тут сами дальше разберетесь». И все уехали, забрав голову для экспертизы. Я осталась с этими алкашами, которые с перекурами и перерывами на сто грамм стали закапывать могилу. Мне было очень плохо. Хорошо хоть со мной зять был. Я потом просила у Сухарева, чтобы он заранее меня предупредил, когда нужно будет раскапывать могилу и захоронить моего сына окончательно. Чтобы мы своими силами – родня с  друзьями, без алкашей… Наконец мне позвонили из прокуратуры. Я нашла друзей сына, приготовилась… Никак не думала, что мне отдадут в прокуратуре голову сына… в ведре. Я так и села с ней в «Газель», повезла на кладбище.
Признаться честно, слышать это от матери покойного было дико и неудобно. Каждое слово женщине дается с трудом. Но она держится, хотя и не понимает, как такое могло произойти. Даже для стороннего человека все кажется страшным сном, а никак не реальностью.
- Голову матери отдали только в марте, - отмечает адвокат Галаев. – Возникает вопрос: почему эксгумация проводилась именно так? Ведь все тело можно было отвезти в морг и работать с ним. Этого бы никто не видел.

Пока не конец
После рассмотрения кассационной инстанцией Верховного суда Республики Мордовия жалобы потерпевшей стороны, 11 марта 2010 года Рузаевский районный суд вынес повторный приговор, оставив наказание Игнатову без изменений.
Мать покойного со своим адвокатом не намерены останавливаться. Они написали кассационную жалобу в судебную коллегию по уголовным делам Верховного суда Республики Мордовия и жалобу прокурору Российской Федерации.
Мы намеренно оставили за рамками статьи вопрос о том, действительно ли убийство Алексея Игнатова было преднамеренным, или его смерть наступила из-за неосторожности. Пусть это устанавливает следствие. Только пусть оно работает по-человечески. И очень бы хотелось, чтобы следователь, позволивший надругаться над телом покойника в присутствии его матери, также понес наказание.
Как нам стало известно, в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного суда РМ также направила кассационное представление прокуратура. Ее представители усматривают процессуальные нарушения в суде. Так что основания для надежд в торжестве справедливости у нас есть.
«Мордовия» следит за развитием событий.
П. Семенов.